Как счел ВС, сделка, совершенная гражданином-банкротом в отношении этой недвижимости без участия финансового управляющего, не соответствует признакам ничтожной сделки в рамках п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве
По мнению одного из экспертов «АГ», нижестоящие суды ошибочно фокусировались только на правовой природе договора, между тем если предметом сделки является имущество, не подлежащее включению в конкурсную массу, то согласие управляющего не требуется. Другая полагает: решающим моментом для ВС РФ явилось то, что при завершении процедуры банкротства был установлен факт отсутствия у должника иного подходящего для проживания имущества, а также что должник обладает лишь правом собственности на 1/3 имущества, в связи с чем отсутствуют нарушенные совершенной сделкой права кредиторов. Третья сочла, что несмотря на занятую ВС РФ позицию распоряжение должником своим имуществом, тем более в период банкротства, требует более детальной правовой проверки.
11 марта Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС24-18797 по делу № А41-78725/2023, в котором он пояснил, что сделка, совершенная гражданином-банкротом в отношении единственного жилья лично, не соответствует признакам ничтожной сделки в рамках п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве.
В сентябре 2023 г. Галина Сухомлинова обратилась в арбитражный суд с заявлением о признании ее банкротом и введении процедуры реализации ее имущества. 25 октября женщину признали несостоятельной, в отношении нее была введена процедура реализации имущества гражданина, финансовым управляющим имуществом должника была назначена Ульяна Кузовлева.
28 октября Галина Сухомлинова, ее супруг и сын заключили со Светланой Букаревой удостоверенный нотариусом договор займа, согласно которому заимодавец обязался передать заемщикам 1,3 млн руб., а заемщики в срок до 28 октября 2024 г. обязались возвратить предоставленную сумму займа с процентами. В обеспечение своевременного исполнения заемных обязательства заемщики передали в залог Светлане Букаревой принадлежащую им на праве общей долевой собственности (по 1/3 каждому) квартиру в г. Серпухове. При этом сведения о признании должника банкротом и введении реализации его имущества были опубликованы в газете «Коммерсантъ» 3 ноября и в Едином Федеральном реестре сведений о банкротстве 31 октября.
Далее финансовый управляющий имуществом должника обратилась в суд с заявлением о признании недействительным договора займа с залогом квартиры в части обязательств Галины Сухомилиной по предоставлению в залог 1/3 в праве собственности на квартиру, о признании недействительным обременения в виде залога 1/3 в праве собственности на квартиру, установленного в пользу Светланы Букаревой, и о применении последствий недействительности сделки в виде истребования квартиры из владения заимодавца. Ульяна Кузовлева ссылалась на то, что в нарушение п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве должник при заключении договора займа с залогом квартиры не получил разрешения финансового управляющего на распоряжение 1/3 квартиры.
Суд удовлетворил такое заявление частично, признав недействительными договор займа с залогом квартиры в части обязательств Галины Сухомлиновой по предоставлению в залог 1/3 в праве собственности на квартиру и залог доли в праве собственности на квартиру, принадлежащую должнику, установленный в пользу Светланы Букаревой. В удовлетворении остальной части заявления было отказано. Такое определение устояло в апелляции и кассации.
Таким образом, суды сочли, что пока не установлено иное, все имущество должника составляет конкурсную массу, передача должником в залог доли в праве общей долевой собственности спорной квартиры без согласия финансового управляющего не соответствует закону. При этом суд округа отклонил как неподтвержденный довод кассационной жалобы Светланы Букаревой о том, что спорная квартира как единственное пригодное для проживания должника и членов его семьи жилое помещение не входит в конкурсную массу.
В сентябре 2024 г. суд завершил процедуру реализации имущества должника, Светлана Букарева была освобождена от дальнейшего исполнения требований кредиторов, в том числе не заявленных в ходе проведения процедуры банкротства.
Далее Светлана Букарева подала кассационную жалобу в Верховный Суд РФ, настаивая на том, что финансовый управляющий вправе совершать от имени гражданина только сделки в отношении имущества, составляющего конкурсную массу, также она указала, что ввиду отсутствия у нее иного жилья спорная квартира является для нее и членов ее семьи единственным пригодным для проживания жилым помещением, которое не включается в конкурсную массу.
Изучив материалы дела и доводы кассатора, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ напомнила со ссылкой на абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ, что к имуществу, не включаемому в конкурсную массу, в частности, относится принадлежащее гражданину-должнику на праве собственности жилье или его часть, если для должника и членов его семьи, совместно проживающих в этой недвижимости, оно является единственным пригодным для постоянного проживания помещением, за исключением указанного имущества, если оно является предметом ипотеки и на него в соответствии с законодательством об ипотеке может быть обращено взыскание. Вопрос об исключении из конкурсной массы имущества, на которое не может быть обращено взыскание в соответствии с ГПК, решается финансовым управляющим самостоятельно во внесудебном порядке.
В то же время при наличии разногласий между финансовым управляющим, должником и участниками дела о банкротстве относительно указанного имущества или его размера любое из этих лиц вправе обратиться в суд с заявлением о разрешении возникших разногласий. Кроме того, в силу абз. 2 и 3 п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве все права в отношении имущества, составляющего конкурсную массу, в том числе на распоряжение им, осуществляются только финансовым управляющим от имени гражданина и не могут осуществляться должником лично, ничтожны сделки, совершенные гражданином без участия финансового управляющего в отношении имущества, составляющего конкурсную массу.
ВС отметил, что вопреки выводу суда округа финансовый управляющий вправе самостоятельно разрешать вопрос об исключении из конкурсной массы принадлежащего должнику жилья, являющегося единственным пригодным для постоянного проживания должника и совместно проживающих с ним членов его семьи. Вмешательство суда в определение правового положения такого жилья в деле о банкротстве допустимо только при наличии разногласий между финансовым управляющим, должником и участниками банкротного дела относительно этой недвижимости.
Согласно имеющимся в деле о банкротстве описи имущества гражданина и отчетам финансового управляющего, представлявшимся им в суд при заявлении ходатайств о продлении процедуры реализации имущества гражданина, а также ходатайству о завершении этой процедуры никакого иного имущества должника, помимо спорной квартиры, не выявлено, а в отчете от 27 августа 2024 г. финансовым управляющим сделан самостоятельный вывод о том, что эта квартира, в которой должнику принадлежит 1/3 в праве общей долевой собственности, «являясь единственным жилым помещением для должника», не включается в конкурсную массу. В связи с этим Экономколлегия ВС РФ сочла, что финансовый управляющий был заведомо осведомлен о соответствии этой квартиры требованиям ч. 1 ст. 446 ГПК РФ.
«Следовательно, у финансового управляющего отсутствовало предусмотренное п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве право распоряжения спорной квартирой, а сделка, совершенная гражданином в отношении этого имущества лично (без участия финансового управляющего), не отвечает установленным названной нормой признакам ничтожной сделки. Таким образом, настоящее заявление финансового управляющего не подлежало удовлетворению», – заметил Верховный Суд, отменив решения нижестоящих инстанций и отказав в удовлетворении заявления финансового управляющего.
Старший юрист ООО ЮК «Бубликов и партнеры» Андрей Ганзеев выделил два важных момента в определении ВС РФ. Он заметил: Верховный Суд правильно подчеркнул, что при оспаривании сделок должника необходимо доказывать не только отсутствие согласия управляющего, но и необходимость такого согласия с учетом предмета сделки. «Нижестоящие суды ошибочно фокусировались только на правовой природе договора. Между тем если предметом сделки является имущество, не подлежащее включению в конкурсную массу, то согласие управляющего не требуется. Второй важный момент – это правильное распределение бремени доказывания между сторонами. При оспаривании сделок с имуществом, защищенным исполнительским иммунитетом, именно управляющий доказывает наличие разногласий относительно исключения данного имущества из конкурсной массы. Например, если единственное жилье должника является излишним (роскошным), управляющий может возразить относительно его исключения из конкурсной массы. До разрешения таких разногласий должник будет обязан получить согласие управляющего на совершение сделки», – пояснил он.
Целью оспаривания сделок в рамках дела о банкротстве, по словам эксперта, является возврат в конкурсную массу того имущества, которое может быть реализовано для удовлетворения требований кредиторов. «Цель оспаривания договора залога управляющим не раскрыта. Он не настаивал на включении имущества в конкурсную массу, а причиной оспаривания было лишь отсутствие его согласия на сделку. Определение ВС РФ значимо для практики в части, подчеркивающей право должника на распоряжение имуществом, не подлежащем включению в конкурсную массу, без согласия управляющего. Преимущественно должник пытается всеми правдами и неправдами сохранить за собой единственное жилье. Но можно представить случаи, когда должник захочет передать единственное жилье в залог для получения займа на погашение требований кредиторов или распорядиться им иным образом», – полагает Андрей Ганзеев.
Партнер АБ г. Москвы «Павел Хлюстов и Партнеры» Яна Чернобель отметила, что в этом деле ВС разъяснил порядок совершения должником сделок в отношении единственного жилого помещения. «Согласно общему положению ст. 213.25 Закона о банкротстве для распоряжения имуществом, составляющим конкурсную массу, необходимо согласие финансового управляющего. Хотя единственное жилье в состав конкурсной массы не входит, но, учитывая отсутствие прямого указания на такое исключение в указанной норме, казалось, что такую сделку можно было совершить только с согласия финансового управляющего. Вместе с тем ВС теперь прямо указал, что поскольку единственное жилье не входит в состав конкурсной массы, распоряжение таким имуществом не может причинить вред кредиторам и, как следствие, не требует каких-либо ограничений при распоряжении, в том числе получения согласия от финансового управляющего», – заметила она.
Ранее, как напомнила адвокат, подобный подход был выработан в п. 4 ПостановленияПленума ВС РФ от 25 декабря 2018 г. № 48 «О некоторых вопросах, связанных с особенностями формирования и распределения конкурсной массы в делах о банкротстве граждан», согласно которому нельзя признать недействительной сделку должника в отношении единственного жилого помещения, поскольку оно все равно не поступит в конкурсную массу. «Иными словами, льготный режим единственного жилья предоставляет должнику возможность более свободного распоряжения имуществом, даже в период банкротства. Однако стоит обратить внимание: не всегда является очевидным, что имущество является для должника единственным. Например, в собственности может находиться сразу несколько квартир, и статус единственного жилья будет определен позднее, или вторая квартира может быть возвращена в конкурсную массу позднее в результате признания сделки недействительной. Таким образом, несмотря на занятую ВС РФ позицию распоряжение должником своим имуществом, тем более в период банкротства, требует более детальной правовой проверки», – заключила Яна Чернобель.
Главный юрист юридической компании NERRA Анна Прохорова отметила, что по вопросу возможности оспаривания сделки, совершенной без согласия арбитражного управляющего, судебная практика исходит из того, что отсутствие согласия на совершение сделки, хотя и осуществленной в нарушение прямого законодательного запрета, все же не является достаточным для вывода о ее недействительности, и необходимо установить, какие нарушенные права подлежат защите посредством оспаривания сделки. «В исключении имущества из конкурсной массы, по сути, заинтересован только сам должник, поэтому обычно он и является инициатором обособленного спора об исключении имущества. Однако в отсутствие такого заявления финансовый управляющий вправе обратиться в суд с ходатайством о лишении единственного жилья исполнительского иммунитета. Кроме того, в судебной практике выработан единообразный подход, согласно которому факт того, что имущество является единственным пригодным для постоянного проживания жилым помещением, не означает, что такое имущество допускается в качестве предмета сделки, совершенной со злоупотреблением, заведомо в отсутствие риска несения неблагоприятных последствий в виде применения последствий недействительности сделки», – отметила она.
По мнению эксперта, решающим моментом для ВС РФ в этом деле явилось то, что при завершении процедуры банкротства был установлен факт отсутствия у должника иного подходящего для проживания имущества, а также что должник обладает лишь правом собственности на 1/3 имущества, в связи с чем отсутствуют нарушенные совершенной сделкой и подлежащие защите права кредиторов.
11 марта Верховный Суд вынес Определение № 305-ЭС24-18797 по делу № А41-78725/2023, в котором он пояснил, что сделка, совершенная гражданином-банкротом в отношении единственного жилья лично, не соответствует признакам ничтожной сделки в рамках п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве.
В сентябре 2023 г. Галина Сухомлинова обратилась в арбитражный суд с заявлением о признании ее банкротом и введении процедуры реализации ее имущества. 25 октября женщину признали несостоятельной, в отношении нее была введена процедура реализации имущества гражданина, финансовым управляющим имуществом должника была назначена Ульяна Кузовлева.
28 октября Галина Сухомлинова, ее супруг и сын заключили со Светланой Букаревой удостоверенный нотариусом договор займа, согласно которому заимодавец обязался передать заемщикам 1,3 млн руб., а заемщики в срок до 28 октября 2024 г. обязались возвратить предоставленную сумму займа с процентами. В обеспечение своевременного исполнения заемных обязательства заемщики передали в залог Светлане Букаревой принадлежащую им на праве общей долевой собственности (по 1/3 каждому) квартиру в г. Серпухове. При этом сведения о признании должника банкротом и введении реализации его имущества были опубликованы в газете «Коммерсантъ» 3 ноября и в Едином Федеральном реестре сведений о банкротстве 31 октября.
Далее финансовый управляющий имуществом должника обратилась в суд с заявлением о признании недействительным договора займа с залогом квартиры в части обязательств Галины Сухомилиной по предоставлению в залог 1/3 в праве собственности на квартиру, о признании недействительным обременения в виде залога 1/3 в праве собственности на квартиру, установленного в пользу Светланы Букаревой, и о применении последствий недействительности сделки в виде истребования квартиры из владения заимодавца. Ульяна Кузовлева ссылалась на то, что в нарушение п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве должник при заключении договора займа с залогом квартиры не получил разрешения финансового управляющего на распоряжение 1/3 квартиры.
Суд удовлетворил такое заявление частично, признав недействительными договор займа с залогом квартиры в части обязательств Галины Сухомлиновой по предоставлению в залог 1/3 в праве собственности на квартиру и залог доли в праве собственности на квартиру, принадлежащую должнику, установленный в пользу Светланы Букаревой. В удовлетворении остальной части заявления было отказано. Такое определение устояло в апелляции и кассации.
Таким образом, суды сочли, что пока не установлено иное, все имущество должника составляет конкурсную массу, передача должником в залог доли в праве общей долевой собственности спорной квартиры без согласия финансового управляющего не соответствует закону. При этом суд округа отклонил как неподтвержденный довод кассационной жалобы Светланы Букаревой о том, что спорная квартира как единственное пригодное для проживания должника и членов его семьи жилое помещение не входит в конкурсную массу.
В сентябре 2024 г. суд завершил процедуру реализации имущества должника, Светлана Букарева была освобождена от дальнейшего исполнения требований кредиторов, в том числе не заявленных в ходе проведения процедуры банкротства.
Далее Светлана Букарева подала кассационную жалобу в Верховный Суд РФ, настаивая на том, что финансовый управляющий вправе совершать от имени гражданина только сделки в отношении имущества, составляющего конкурсную массу, также она указала, что ввиду отсутствия у нее иного жилья спорная квартира является для нее и членов ее семьи единственным пригодным для проживания жилым помещением, которое не включается в конкурсную массу.
Изучив материалы дела и доводы кассатора, Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ напомнила со ссылкой на абз. 2 ч. 1 ст. 446 ГПК РФ, что к имуществу, не включаемому в конкурсную массу, в частности, относится принадлежащее гражданину-должнику на праве собственности жилье или его часть, если для должника и членов его семьи, совместно проживающих в этой недвижимости, оно является единственным пригодным для постоянного проживания помещением, за исключением указанного имущества, если оно является предметом ипотеки и на него в соответствии с законодательством об ипотеке может быть обращено взыскание. Вопрос об исключении из конкурсной массы имущества, на которое не может быть обращено взыскание в соответствии с ГПК, решается финансовым управляющим самостоятельно во внесудебном порядке.
В то же время при наличии разногласий между финансовым управляющим, должником и участниками дела о банкротстве относительно указанного имущества или его размера любое из этих лиц вправе обратиться в суд с заявлением о разрешении возникших разногласий. Кроме того, в силу абз. 2 и 3 п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве все права в отношении имущества, составляющего конкурсную массу, в том числе на распоряжение им, осуществляются только финансовым управляющим от имени гражданина и не могут осуществляться должником лично, ничтожны сделки, совершенные гражданином без участия финансового управляющего в отношении имущества, составляющего конкурсную массу.
ВС отметил, что вопреки выводу суда округа финансовый управляющий вправе самостоятельно разрешать вопрос об исключении из конкурсной массы принадлежащего должнику жилья, являющегося единственным пригодным для постоянного проживания должника и совместно проживающих с ним членов его семьи. Вмешательство суда в определение правового положения такого жилья в деле о банкротстве допустимо только при наличии разногласий между финансовым управляющим, должником и участниками банкротного дела относительно этой недвижимости.
Согласно имеющимся в деле о банкротстве описи имущества гражданина и отчетам финансового управляющего, представлявшимся им в суд при заявлении ходатайств о продлении процедуры реализации имущества гражданина, а также ходатайству о завершении этой процедуры никакого иного имущества должника, помимо спорной квартиры, не выявлено, а в отчете от 27 августа 2024 г. финансовым управляющим сделан самостоятельный вывод о том, что эта квартира, в которой должнику принадлежит 1/3 в праве общей долевой собственности, «являясь единственным жилым помещением для должника», не включается в конкурсную массу. В связи с этим Экономколлегия ВС РФ сочла, что финансовый управляющий был заведомо осведомлен о соответствии этой квартиры требованиям ч. 1 ст. 446 ГПК РФ.
«Следовательно, у финансового управляющего отсутствовало предусмотренное п. 5 ст. 213.25 Закона о банкротстве право распоряжения спорной квартирой, а сделка, совершенная гражданином в отношении этого имущества лично (без участия финансового управляющего), не отвечает установленным названной нормой признакам ничтожной сделки. Таким образом, настоящее заявление финансового управляющего не подлежало удовлетворению», – заметил Верховный Суд, отменив решения нижестоящих инстанций и отказав в удовлетворении заявления финансового управляющего.
Старший юрист ООО ЮК «Бубликов и партнеры» Андрей Ганзеев выделил два важных момента в определении ВС РФ. Он заметил: Верховный Суд правильно подчеркнул, что при оспаривании сделок должника необходимо доказывать не только отсутствие согласия управляющего, но и необходимость такого согласия с учетом предмета сделки. «Нижестоящие суды ошибочно фокусировались только на правовой природе договора. Между тем если предметом сделки является имущество, не подлежащее включению в конкурсную массу, то согласие управляющего не требуется. Второй важный момент – это правильное распределение бремени доказывания между сторонами. При оспаривании сделок с имуществом, защищенным исполнительским иммунитетом, именно управляющий доказывает наличие разногласий относительно исключения данного имущества из конкурсной массы. Например, если единственное жилье должника является излишним (роскошным), управляющий может возразить относительно его исключения из конкурсной массы. До разрешения таких разногласий должник будет обязан получить согласие управляющего на совершение сделки», – пояснил он.
Целью оспаривания сделок в рамках дела о банкротстве, по словам эксперта, является возврат в конкурсную массу того имущества, которое может быть реализовано для удовлетворения требований кредиторов. «Цель оспаривания договора залога управляющим не раскрыта. Он не настаивал на включении имущества в конкурсную массу, а причиной оспаривания было лишь отсутствие его согласия на сделку. Определение ВС РФ значимо для практики в части, подчеркивающей право должника на распоряжение имуществом, не подлежащем включению в конкурсную массу, без согласия управляющего. Преимущественно должник пытается всеми правдами и неправдами сохранить за собой единственное жилье. Но можно представить случаи, когда должник захочет передать единственное жилье в залог для получения займа на погашение требований кредиторов или распорядиться им иным образом», – полагает Андрей Ганзеев.
Партнер АБ г. Москвы «Павел Хлюстов и Партнеры» Яна Чернобель отметила, что в этом деле ВС разъяснил порядок совершения должником сделок в отношении единственного жилого помещения. «Согласно общему положению ст. 213.25 Закона о банкротстве для распоряжения имуществом, составляющим конкурсную массу, необходимо согласие финансового управляющего. Хотя единственное жилье в состав конкурсной массы не входит, но, учитывая отсутствие прямого указания на такое исключение в указанной норме, казалось, что такую сделку можно было совершить только с согласия финансового управляющего. Вместе с тем ВС теперь прямо указал, что поскольку единственное жилье не входит в состав конкурсной массы, распоряжение таким имуществом не может причинить вред кредиторам и, как следствие, не требует каких-либо ограничений при распоряжении, в том числе получения согласия от финансового управляющего», – заметила она.
Ранее, как напомнила адвокат, подобный подход был выработан в п. 4 ПостановленияПленума ВС РФ от 25 декабря 2018 г. № 48 «О некоторых вопросах, связанных с особенностями формирования и распределения конкурсной массы в делах о банкротстве граждан», согласно которому нельзя признать недействительной сделку должника в отношении единственного жилого помещения, поскольку оно все равно не поступит в конкурсную массу. «Иными словами, льготный режим единственного жилья предоставляет должнику возможность более свободного распоряжения имуществом, даже в период банкротства. Однако стоит обратить внимание: не всегда является очевидным, что имущество является для должника единственным. Например, в собственности может находиться сразу несколько квартир, и статус единственного жилья будет определен позднее, или вторая квартира может быть возвращена в конкурсную массу позднее в результате признания сделки недействительной. Таким образом, несмотря на занятую ВС РФ позицию распоряжение должником своим имуществом, тем более в период банкротства, требует более детальной правовой проверки», – заключила Яна Чернобель.
Главный юрист юридической компании NERRA Анна Прохорова отметила, что по вопросу возможности оспаривания сделки, совершенной без согласия арбитражного управляющего, судебная практика исходит из того, что отсутствие согласия на совершение сделки, хотя и осуществленной в нарушение прямого законодательного запрета, все же не является достаточным для вывода о ее недействительности, и необходимо установить, какие нарушенные права подлежат защите посредством оспаривания сделки. «В исключении имущества из конкурсной массы, по сути, заинтересован только сам должник, поэтому обычно он и является инициатором обособленного спора об исключении имущества. Однако в отсутствие такого заявления финансовый управляющий вправе обратиться в суд с ходатайством о лишении единственного жилья исполнительского иммунитета. Кроме того, в судебной практике выработан единообразный подход, согласно которому факт того, что имущество является единственным пригодным для постоянного проживания жилым помещением, не означает, что такое имущество допускается в качестве предмета сделки, совершенной со злоупотреблением, заведомо в отсутствие риска несения неблагоприятных последствий в виде применения последствий недействительности сделки», – отметила она.
По мнению эксперта, решающим моментом для ВС РФ в этом деле явилось то, что при завершении процедуры банкротства был установлен факт отсутствия у должника иного подходящего для проживания имущества, а также что должник обладает лишь правом собственности на 1/3 имущества, в связи с чем отсутствуют нарушенные совершенной сделкой и подлежащие защите права кредиторов.