Данные статистики Суддепартамента при ВС это подтверждают
Согласно статистическим данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ о рассмотрении арбитражными судами субъектов РФ банкротных дел за 2024 г., на 331 521 процедуру, в которой результатом является решение о завершении реализации имущества гражданина и освобождении его от исполнения обязательств, приходится 3063 процедуры, в которых не применяются правила об освобождении лица от исполнения долговых обязательств. Таким образом, статистика подтверждает, что применение правила об освобождении от долгов является, по сути, презумпцией, а лицам, заявляющим о его неприменении, необходимо приложить немалые усилия для доказывания обратного.
Самое распространенное основание для неприменения правил об освобождении гражданина (не имеющего статуса индивидуального предпринимателя) от исполнения обязательств – его незаконные действия при возникновении или исполнении обязательств, на которых основывались требования кредиторов в деле о банкротстве.
Тем не менее результат рассмотрения дела № А28-11077/2022 является немногочисленным исключением из общей картины применения положения абз. 1 п. 3 ст. 213.28 Закона о банкротстве. В связи с этим важно обратить внимание на то, что послужило для ВС маркером недобросовестности должника.
Во-первых, в данном деле должник умышленно скрыл информацию о долговой нагрузке. Так, из бюро кредитных историй кредитные организации не могли получить актуальную и достоверную информацию о том, сколько кредитов принято должником (последний подобную информацию не сообщил).
Во-вторых, должник брал потребительские кредиты, однако фактически использовал денежные средства в целях развития бизнеса, доходом от которого планировал погашать обязательства. Таким образом, должник предоставил кредиторам заведомо ложные сведения при получении кредита.
В Определении от 28 января 2025 г. № 301-ЭС24-13995 Судебная коллегия по экономическим спорам ВС раскрыла, что следует понимать под категорией «предоставление заведомо ложных (заведомо недостоверных) сведений». Итак, это умышленное указание в документах недостоверных данных с целью получения каких-либо выгод путем обмана, сопряженное, как правило, с нарушением прав и (или) законных интересов других лиц.
В том же определении указано, что «предоставление же недостоверных сведений без квалифицирующего признака “заведомой ложности” не носит характера умышленных действий, направленных на получение выгод путем обмана. Недостоверные сведения могут предоставляться и неумышленно (в результате заблуждения, ошибок, использования непроверенных данных и т.п.). Лицо, предоставившее недостоверные сведения, может в их отношении добросовестно заблуждаться, считая их достоверными. Лицо же, предоставившее заведомо ложные (заведомо недостоверные) сведения, действует умышленно, т.е. знает об их недостоверности и желает или сознательно допускает их предоставление».
После публикации данного определения ряд кассационных инстанций отменили решения нижестоящих судов, которые отказывали должникам в применении положений абз. 1 п. 3 ст. 213.28 Закона о банкротстве.
Однако зачатки подобного подхода наблюдались и ранее. Так, согласно Определению СКЭС ВС от 3 июня 2019 г. № 305-ЭС18-26429 по делу № А41-20557/2016 последовательное наращивание гражданином кредиторской задолженности путем получения денежных средств в различных кредитных организациях может быть квалифицировано как недобросовестное поведение, влекущее отказ в освобождении от обязательств, лишь в случае сокрытия им необходимых сведений (размера дохода, места работы, кредитных обязательств в других кредитных организациях и т.п.) либо предоставления заведомо недостоверной информации.
Банки как профессиональные участники кредитного рынка имеют широкие возможности для оценки кредитоспособности гражданина, поэтому если банк все же выдал кредит (при условии, что должник предоставил достоверную информацию), то в дальнейшем он, полагаю, не может ссылаться на неразумные действия заемщика, взявшего на себя чрезмерные обязательства в отсутствие соответствующего источника погашения кредита, – такая позиция не может быть принята во внимание для целей применения положений п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве.
Таким образом, дело № А28-11077/2022, на мой взгляд, представляет собой хрестоматийную иллюстрацию случаев неосвобождения должника от дальнейшего исполнения возложенных на него обязательств.
Источник: https://www.advgazeta.ru/mneniya/pravilo-ob-osvobozhdenii-ot-dolgov-kak-prezumptsiya-v-dele-o-bankrotstve-fizlitsa/
Согласно статистическим данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ о рассмотрении арбитражными судами субъектов РФ банкротных дел за 2024 г., на 331 521 процедуру, в которой результатом является решение о завершении реализации имущества гражданина и освобождении его от исполнения обязательств, приходится 3063 процедуры, в которых не применяются правила об освобождении лица от исполнения долговых обязательств. Таким образом, статистика подтверждает, что применение правила об освобождении от долгов является, по сути, презумпцией, а лицам, заявляющим о его неприменении, необходимо приложить немалые усилия для доказывания обратного.
Самое распространенное основание для неприменения правил об освобождении гражданина (не имеющего статуса индивидуального предпринимателя) от исполнения обязательств – его незаконные действия при возникновении или исполнении обязательств, на которых основывались требования кредиторов в деле о банкротстве.
Тем не менее результат рассмотрения дела № А28-11077/2022 является немногочисленным исключением из общей картины применения положения абз. 1 п. 3 ст. 213.28 Закона о банкротстве. В связи с этим важно обратить внимание на то, что послужило для ВС маркером недобросовестности должника.
Во-первых, в данном деле должник умышленно скрыл информацию о долговой нагрузке. Так, из бюро кредитных историй кредитные организации не могли получить актуальную и достоверную информацию о том, сколько кредитов принято должником (последний подобную информацию не сообщил).
Во-вторых, должник брал потребительские кредиты, однако фактически использовал денежные средства в целях развития бизнеса, доходом от которого планировал погашать обязательства. Таким образом, должник предоставил кредиторам заведомо ложные сведения при получении кредита.
В Определении от 28 января 2025 г. № 301-ЭС24-13995 Судебная коллегия по экономическим спорам ВС раскрыла, что следует понимать под категорией «предоставление заведомо ложных (заведомо недостоверных) сведений». Итак, это умышленное указание в документах недостоверных данных с целью получения каких-либо выгод путем обмана, сопряженное, как правило, с нарушением прав и (или) законных интересов других лиц.
В том же определении указано, что «предоставление же недостоверных сведений без квалифицирующего признака “заведомой ложности” не носит характера умышленных действий, направленных на получение выгод путем обмана. Недостоверные сведения могут предоставляться и неумышленно (в результате заблуждения, ошибок, использования непроверенных данных и т.п.). Лицо, предоставившее недостоверные сведения, может в их отношении добросовестно заблуждаться, считая их достоверными. Лицо же, предоставившее заведомо ложные (заведомо недостоверные) сведения, действует умышленно, т.е. знает об их недостоверности и желает или сознательно допускает их предоставление».
После публикации данного определения ряд кассационных инстанций отменили решения нижестоящих судов, которые отказывали должникам в применении положений абз. 1 п. 3 ст. 213.28 Закона о банкротстве.
Однако зачатки подобного подхода наблюдались и ранее. Так, согласно Определению СКЭС ВС от 3 июня 2019 г. № 305-ЭС18-26429 по делу № А41-20557/2016 последовательное наращивание гражданином кредиторской задолженности путем получения денежных средств в различных кредитных организациях может быть квалифицировано как недобросовестное поведение, влекущее отказ в освобождении от обязательств, лишь в случае сокрытия им необходимых сведений (размера дохода, места работы, кредитных обязательств в других кредитных организациях и т.п.) либо предоставления заведомо недостоверной информации.
Банки как профессиональные участники кредитного рынка имеют широкие возможности для оценки кредитоспособности гражданина, поэтому если банк все же выдал кредит (при условии, что должник предоставил достоверную информацию), то в дальнейшем он, полагаю, не может ссылаться на неразумные действия заемщика, взявшего на себя чрезмерные обязательства в отсутствие соответствующего источника погашения кредита, – такая позиция не может быть принята во внимание для целей применения положений п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве.
Таким образом, дело № А28-11077/2022, на мой взгляд, представляет собой хрестоматийную иллюстрацию случаев неосвобождения должника от дальнейшего исполнения возложенных на него обязательств.
Источник: https://www.advgazeta.ru/mneniya/pravilo-ob-osvobozhdenii-ot-dolgov-kak-prezumptsiya-v-dele-o-bankrotstve-fizlitsa/