Суд не определяет стоимость активов для дополнительного страхования ответственности конкурсного управляющего
ВС указал, что внутренние сомнения конкурсного управляющего по вопросам, отнесенным к его компетенции, в отсутствие какого-либо спора с иным лицом не подлежат судебному рассмотрению.
Одна из экспертов «АГ» заметила, что подход ВС соответствует тенденции к снижению нагрузки судов и отражает суть обращения с заявлениями о разрешении разногласий. Другая считает, что Экономколлегия фактически обратила внимание судов на возможность применения к подобным заявлениям ст. 219 АПК.
Верховный Суд опубликовал Определение № 310-ЭС18-9840 (7) по делу № А23-5288/2016, в котором пояснил, что определение действительной стоимости активов для решения вопроса о целесообразности дополнительного страхования ответственности конкурсным управляющим не входит в круг вопросов, разрешаемых арбитражным судом.
В августе 2016 г. на основе заявления общества «АРКО» было возбуждено дело о банкротстве ООО «КомфортСтрой», в декабре 2018 г. его конкурсным управляющим стала Ксения Штрак. По данным бухгалтерского баланса должника на конец 2022 г. стоимость его активов составила 133 млн руб.
Результаты инвентаризации активов были опубликованы в ЕФРСБ в январе 2023 г. Так, активами «КомфортСтроя» были 61 квартира в многоквартирном доме общей стоимостью 94,7 млн руб., обремененная залогом в пользу банка «БФГ-Кредит» (сумма непогашенных требований этого залогового кредитора составила 203,2 млн руб.); дебиторская задолженность, состоящая из требований к нескольким дольщикам на общую сумму в 850,9 тыс. руб. и требований должника о взыскании с признанного банкротом застройщика «НовГрадСтрой» (дело № А23-3466/2016) неустойки за непереданные квартиры стоимостью 38,6 млн руб.
В мае 2023 г. ООО «Институт оценки и управления» по заказу конкурсного управляющего провел оценку стоимости таких активов общества «КомфортСтрой». По ее результатам рыночная стоимость 61 квартиры по состоянию на январь 2023 г. составила не 94,7 млн руб., а 277,2 млн руб. В свою очередь, рыночная стоимость дебиторской задолженности составила не 38,6 млн руб., а 5,4 млн руб.
Далее Ксения Штрак обратилась в суд с заявлением об определении действительной стоимости чистых активов должника на конец 2022 г. в размере 282 млн руб. Она просила установить действительную стоимость активов должника в размере, определенном оценщиком, с целью заключения договора дополнительного страхования ответственности и корректировки бухгалтерского баланса. Заявитель не указывала на невозможность самостоятельного определения стоимости активов, а также наличие какого-либо спора с конкурсными кредиторами.
Суд удовлетворил заявление, а апелляция и кассация поддержали его. Они указали на обоснованность заявления конкурсного управляющего и необходимость установления стоимости активов должника в бухгалтерском балансе исходя из их рыночной стоимости, определенной по результатам оценки. Отклоняя возражения кредитора должника и представителя работников «КомфортСтроя» Владимира Максимова о неверном определении балансовой стоимости активов, ее намеренном искажении, суды указали, что представленные конкурсным управляющим отчеты об оценке активов не оспорены конкурсным кредитором, им не заявлено о проведении судебной экспертизы.
Изучив кассационную жалобу Владимира Максимова, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда напомнила, что Закон о банкротстве не предусматривает необходимость установления в судебном порядке фактической балансовой стоимости активов должника для определения страховой премии, подлежащей уплате арбитражным управляющим страховщику, в том числе их действительной рыночной стоимости. В судебной практике заявления (ходатайства) арбитражного управляющего, в том числе о разногласиях, возникших между ним и кредиторами, а в случаях, предусмотренных Законом о банкротстве, между ним и должником, жалобы кредиторов на нарушение их прав и законных интересов рассматриваются судом по правилам ст. 60 этого закона. В отсутствие таких разногласий или спора указанные заявления (ходатайства) не подлежат разрешению судом.
Как указал ВС, в рассматриваемом заявлении не сообщалось о наличии каких-либо разногласий и споров по вопросам целесообразности заключения договора дополнительного страхования ответственности и корректировки бухгалтерского баланса между конкурсным управляющим, заявителем и иными лицами; судами этот факт также не установлен. Рассмотренное судом первой инстанции заявление по своей природе представляло собой заявление об установлении факта, имеющего юридическое значение, поданное с нарушением ст. 219 АПК РФ. Определение действительной стоимости активов для понимания наличия или отсутствия обязанности управляющего по совершению действий по дополнительному страхованию ответственности не входит в круг вопросов, разрешаемых непосредственно судом в рамках банкротного дела.
«Внутренние сомнения управляющего по вопросам, отнесенным к его компетенции, в отсутствие какого-либо спора с иным лицом не подлежат судебному рассмотрению. Разрешение переданного арбитражному суду вопроса входило в исключительную компетенцию конкурсного управляющего как единоличного исполнительного органа должника», – заключил Верховный Суд. Он отменил решения нижестоящих инстанций, прекратив производство по заявлению конкурсного управляющего.
Юрист банкротного направления юридической фирмы VEGAS LEX Анна Мухина напомнила, что Закон о банкротстве возлагает на внешнего или конкурсного управляющего обязанность «двойного» страхования своей ответственности: необходимо заключать как основной «базовый» договор страхования, не привязанный к банкротству конкретного должника, так и договор дополнительного страхования для конкретного банкротного дела. «Исключениями являются дела о банкротстве отсутствующего должника, а также должника, балансовая стоимость активов которого не превышает 100 млн руб. Неисполнение вышеуказанной обязанности влечет для арбитражного управляющего риск отстранения от исполнения возложенных на него обязанностей», – пояснила она.
Эксперт также отметила, что размер страховой суммы по договору дополнительного страхования ответственности определяется в зависимости от балансовой стоимости активов должника. «Предполагается, что чем больше масштаб деятельности должника и размер его активов, тем больше в среднем размер потенциальных убытков, которые может причинить управляющий кредиторам в процессе реализации своих функций. При этом расходы на страхование ответственности арбитражного управляющего являются его профессиональными издержками и обязательством личного характера, в связи с чем не подлежат возмещению за счет имущества должника», – обратила внимание Анна Мухина.
По ее словам, принимая во внимание личный характер несения расходов на страхование, существенность рисков неисполнения указанной обязанности, а также установление расхождения балансовой и действительной стоимости активов должника, арбитражные управляющие в порядке ст. 60 Закона о банкротстве нередко обращаются с заявлениями об установлении действительной стоимости активов должника – в целях признания отсутствующей обязанности по дополнительному страхованию их ответственности или снижения страховой премии. «В судебной практике сформировалась позиция, согласно которой разрешение вопроса об установлении действительной стоимости активов должника находится в компетенции самого управляющего, и этот вопрос может быть передан на разрешение суда лишь при наличии какого-либо спора, а в случае отсутствия такового – производство подлежит прекращению (постановления АС Московского округа от 27 марта 2024 г. по делу № А40-85886/2021; от 27 апреля 2024 г. по делу № А40-225471/2016; от 6 марта 2024 г. по делу № А40-26474/2016). Верховный Суд изложенную практику неоднократно подтверждал “отказными” определениями (определения от 5 июня 2024 г. № 305-ЭС24-7480 по делу № А40-85886/2021; от 15 августа 2023 г. № 308-ЭС22-6813(4) по делу № А22-1301/2019; от 23 ноября 2022 г. № 306-ЭС21-18452(10) по делу № А49-5140/2020)», – отметила юрист.
В рассматриваемом определении, по мнению Анны Мухиной, ВС закрепил уже устоявшуюся практику судов и однозначно установил, что арбитражные управляющие не вправе прибегать к институту судебной защиты исключительно при наличии внутренних сомнений по вопросам, отнесенным к их компетенции, в отсутствие какого-либо спора с иным лицом. «Безусловно, такой подход соответствует тенденции к снижению нагрузки судов и отражает суть обращения с заявлениями о разрешении разногласий, так как в случае отсутствия таковых подача соответствующего заявления – оксюморон. Однако, учитывая существенность рисков невыполнения обязанности по страхованию, представляется, что в целях получения аргумента для потенциально возможных в будущем споров, арбитражные управляющие тем или иным образом будут инициировать искусственные разногласия по вопросу определения действительной стоимости активов должника», – предположила она.
Главный юрист юридической компании NERRA Анна Прохорова отметила, что для применения порядка, установленного ст. 60 Закона о банкротстве, необходимы разногласия или какой-либо спор между участниками дела о банкротстве. «В данном же случае таковых не установлено, следовательно, положения данной нормы применяться не могут. Установление действительной стоимости активов должника, как и размер дополнительного страхования, относятся к исключительной компетенции конкурсного управляющего. Фактически конкурсный управляющий поставил на рассмотрение суда вопрос об установлении факта, имеющего юридическое значение. Однако по правилам ст. 219 АПК РФ, чтобы установить данный факт в судебном порядке, необходимо обосновать, почему заявитель не имеет возможности сделать это самостоятельно. Конкурсным управляющим данные доводы не приведены, а следовательно, право на обращение у него отсутствовало. Итог – судебные акты нижестоящих инстанций по данному спору отменены, а производство по заявлению конкурсного управляющего прекращено», – заметила она.
По мнению эксперта, позиция ВС РФ выглядит логично, так как в судебной практике и ранее применялся подобный подход, поскольку суды не усматривали, что у конкурсного управляющего имеются разногласия с кем-либо, и просто отказывали в таких заявлениях. «Экономколлегия ВС РФ фактически обратила внимание судов на возможность применения к подобным заявлениям ст. 219 АПК РФ, а именно если поданное заявление не отвечает требованиям ч. 1 ст. 219 АПК РФ, то производство по делу подлежит прекращению без рассмотрения заявления по существу, поскольку данное заявление не может быть рассмотрено арбитражным судом в пределах его компетенции, определенной в ст. 30 АПК РФ», – полагает Анна Прохорова.
По словам эксперта, важно понимать, что перед судами может быть поставлена задача по установлению стоимости активов, но только в случае, если это необходимо для разрешения какого-либо спора между лицами, участвующими в деле о банкротстве, например в рамках обособленного спора по жалобе на действия или бездействие арбитражного управляющего или заявлению арбитражного управляющего об установлении процентов по его вознаграждению, размер которых зависит от балансовой стоимости активов должника. «Представляется, что причины, по которым арбитражные управляющие обращаются в суд с заявлениями об установлении действительной стоимости имущества, могут быть следующие: если бухгалтерская стоимость имущества должника больше рыночной, то судебный акт, который установит это, будет защищать арбитражного управляющего от жалоб кредиторов и иных лиц на его действия в связи с незаключением договора о дополнительном страховании или же заключением на некорректную сумму; если ситуация обратная, то судебный акт может помочь в дальнейшем при установлении процентов по вознаграждению арбитражного управляющего», – считает Анна Прохорова.